Цитата как цикада
Перед съемками «Начала» Нолан показывал команде «Стену» Алана Паркера, чтобы продемонстрировать, как реальность в кино может переплетаться со снами и воображением. Готовясь к «Интерстеллару» Нолан посмотрел Тарковского, но не «Солярис», а «Зеркало» — ему были нужны образы для фермы главных героев. А эпизод, где персонаж Мэтью Макконахи вычисляет координаты базы NASA по следам в пыли, позаимствован из «Близких контактов третьей степени» Спилберга.
Для счастья и любви, а не для горя и злобы

Вспоминать пролог, в котором главный герой, разбуженный среди ночи маленьким сыном, смотрит, как бомбят его город, последний год мне особенно больно.
Переворачивая разум
Я не читаю стихи как-то запойно, но есть несколько стихотворений, которые написаны для меня, да. «Ну что с того, что я там был» Левитанского; «Я оборачиваюсь: пес» Бориса Берковича; «Шесть лет спустя» Бродского; «Первые свидания» Арсения Тарковского. И еще «стишок маленького мальчика» из «Жука в муравейнике» Стругацких: «Стояли звери около двери. В них стреляли. Они умирали».
Сгореть до срока за судьбу другого

Два слова по поводу прошедших праздников. В минском представлении больше всего понравилась финальная песня, постановка которой очевидно косплеит фильм "Туманность Андромеды" (финальные сцены которого, в свою очередь, прямой творческий косплеинг с брежневских церемоний с Вечным огнем). И, конечно, запуск в небо белых голубей. То есть, работа с универсальными общечеловеческими ценностями. И, аккуратно, с религиозным подтекстом.
Из ненаписанного романа Геннадия Гора
Он пытался спасти режиссера Александра Мельника, который сорвался со скалы в воду экстремально низкой температуры на водопаде Китабо-Орон реки Иркингде. Господин Зиничев бросился за ним и ударился головой о камень.
Идеология неопределенного назначения

Где ваш Кирилл Анкудинов, жив ли он, куда подевался? Пусть напишет рецензию на "Алые паруса 2021", я с удовольствием прочитаю. Лайк, шер, репост - гарантировано.
Навстречу олимпиаде
Кстати, спортсменам в Олимпийской деревне пить разрешили. Но в одиночестве. В таком же режиме им предложено использовать презервативы, которые по традиции бесплатно раздаются участникам Игр.
T-21
Российский фигурист Марк Кондратюк рассказал о своем увлечении живописью и литературой, а также сотрудничестве с рэпером St. Leroy II.
– Только что в Москве прошла твоя выставка картин. Почему ты пишешь в жанре абстрактной живописи?
– Ну это не совсем абстракционизм, скорее это неоэкспрессионизм. Наверное, потому что портрет или пейзаж в стиле реализма я не напишу. Во-первых, не очень могу и, во-вторых, уж точно не хочу.
Меня больше привлекает образ. Образ каких-то эмоций, образ каких-то ситуаций, иногда людей. Вчера я делал портрет писателя Виктора Пелевина.
– Ты читал его книги?
– Сейчас читаю первую книгу «Тэ». Я знаю о его других произведениях, но решил начать знакомиться с творчеством с его последней работы. Я прочитал аннотацию к этой книге, и она заинтересовала меня. Я начал читать, решив, что если мне понравится, то прочту и другие.
– А правда, что ты еще пробуешь себя в литературном творчестве? Абсурдная проза?
– Это уже давно было, когда я со Шляттером боролся. Наверное, была какая-то острая потребность самореализации. Мне в семье с детства прививали любовь к чтению, и так получилось, что моментами мне хотелось самому что-нибудь создать.
Когда мне было лет десять, то я написал свой собственный сборник детективных историй. Эти детективы наивны и написаны достаточно простым языком, но там есть сюжет, есть развязка, есть интрига. Потом я какие-то стихи пытался писать, но вскоре понял, что это скорее графомания, чем литература, и оставил это дело, – рассказал Кондратюк.
– Только что в Москве прошла твоя выставка картин. Почему ты пишешь в жанре абстрактной живописи?
– Ну это не совсем абстракционизм, скорее это неоэкспрессионизм. Наверное, потому что портрет или пейзаж в стиле реализма я не напишу. Во-первых, не очень могу и, во-вторых, уж точно не хочу.
Меня больше привлекает образ. Образ каких-то эмоций, образ каких-то ситуаций, иногда людей. Вчера я делал портрет писателя Виктора Пелевина.
– Ты читал его книги?
– Сейчас читаю первую книгу «Тэ». Я знаю о его других произведениях, но решил начать знакомиться с творчеством с его последней работы. Я прочитал аннотацию к этой книге, и она заинтересовала меня. Я начал читать, решив, что если мне понравится, то прочту и другие.
– А правда, что ты еще пробуешь себя в литературном творчестве? Абсурдная проза?
– Это уже давно было, когда я со Шляттером боролся. Наверное, была какая-то острая потребность самореализации. Мне в семье с детства прививали любовь к чтению, и так получилось, что моментами мне хотелось самому что-нибудь создать.
Когда мне было лет десять, то я написал свой собственный сборник детективных историй. Эти детективы наивны и написаны достаточно простым языком, но там есть сюжет, есть развязка, есть интрига. Потом я какие-то стихи пытался писать, но вскоре понял, что это скорее графомания, чем литература, и оставил это дело, – рассказал Кондратюк.
Место непрестанной метаморфозы
По сюжетам эти тексты можно назвать колониальными (и именно добросовестная колониальность служила для них охранной грамотой), по устройству, наоборот,— постколониальными. Главным приемом в них становился взгляд и слово человека, рожденного за пределами европейской цивилизации. Этот взгляд и это слово давали Гору то, чего он искал в авангарде: иное пространство и иное время, возможность увидеть мир как место непрестанной метаморфозы, современную историю — как архаический миф.